Толпа начинала волноваться. Доносились приглушенный ропот, отдельные выкрики, даже плач. Кто-то, скорее всего хаотист, бросил камень и разбил окно. В разбитом окне появились лицо и рука какого-то собесовца, укоризненно грозившего толпе пальцем — что, по-видимому, вызвало недовольство горожан. До этого момента они толком не знали, как следовало относиться к роли службы социального обеспечения в свете откровения, преподнесенного Дугальдом. Назидательно-повелительные жесты чиновника в разбитом окне, однако, твердо поместили Собес, в сознании иждивенцев, в лагерь тех, кто их обманывал и грабил. В конце концов, разве не агенты Собеса обеспечивали выполнение правил, благодаря которым стало возможным многовековое рабство?
Толпа зашевелилась, ропот превратился в угрожающий низкий рев. Полетели другие камни, зазвенели другие разбитые стекла.
С крыши управления внезапно заорал громкоговоритель: «Иждивенцы! Вернитесь к работе! Служба социального обеспечения изучает ситуацию, и в свое время опубликует надлежащие инструкции. Внимание! Внимание! Немедленно разойдитесь по домам и по рабочим местам. Таковы официальные указания руководства».
Толпа игнорировала рупор. В здание полетели многочисленные камни и кирпичи; внезапно всем стало ясно, что управление Собеса осаждено.
Несколько парней помоложе подбежали к закрытой двери центрального входа и попытались ее взломать. Прозвучали выстрелы. Двое или трое молодых людей остались лежать на крыльце. Толпа бросилась вперед и стала проникать в здание через разбитые окна первого этажа. Выстрелы участились, но горожане уже врывались во внутренние помещения. В этот день было совершено много ужасных дел. Всех Коболов до единого буквально разорвали на куски, а здание Собеса сожгли.
Массовая истерика продолжалась всю ночь. Обители лордов остались неповрежденными главным образом потому, что у толпы не было возможности до них добраться. На следующий день совет председателей гильдий попытался восстановить порядок, добившись успеха в нескольких районах. Тем временем мэр занялся организацией добровольных патрулей — милиции.
Через шесть недель десятки звездолетов всевозможных размеров, форм и цветов — пассажирские пакетботы, грузовые суда, космические яхты — покинули космодром Амброя и приземлились на Дамаре. Нескольких дамарян убили, еще нескольких захватили в плен. Остальные успели скрыться в подземных резиденциях.
Группе пленных дамарян вручили ультиматум:
«Две тысячи лет вы грабили нас без пощады и сожаления. Мы требуем полного возмещения. Выносите на поверхность все богатства, отдавайте каждую атласную прядь, каждую драгоценность, все ваши деньги, кредиты, счета в инопланетных банках и акции инопланетных компаний, все ваше имущество, имеющее какую-либо ценность. С этого дня похищенное имущество возвращается в Фортинон, награбленные богатства возвращаются ограбленным. После этого мы заминируем ваши резиденции и взорвем их. С этого дня каждый из дамарян обязан жить на поверхности в условиях, не лучших, чем те, в которых жили мы, когда вы нас грабили. С этого дня все дамаряне в совокупности обязаны платить Фортинону дополнительное возмещение в размере десяти миллионов талонов ежегодно, на протяжении следующих двухсот лет в летоисчислении Хальмы.
Если вы не выполните эти условия немедленно, вас уничтожат — ни один дамарянин не останется в живых».
Первые драгоценности стали выносить из резиденций через четыре часа.
На Ондл-сквере возвели мемориальную гробницу — в ней водрузили стеклянную призму с останками Эмфирио. На двери узкого старого дома напротив, с круглыми вставками из толстого янтарного стекла, повесили табличку из полированного черного обсидиана. На ней серебряными пиктограммами было написано:
«В этом доме жил и работал
сын Амианте Тарвока Гил,
назвавшийся именем
ЭМФИРИО.
Гил Тарвок сделал честь себе, своему отцу
и тому имени, которым назвался».
Законы не только Фортинона, но и всего Северного континента запрещали импорт и синтез разумных существ с тем, чтобы препятствовать нежелательному увеличению числа иждивенцев. Дамаряне (аборигены луны Дамар) занимались выращиванием миниатюрных созданий, кротких и понятливых, даже смышленых, с мохнатыми черными головами и черными глазками, разделенными клювом. В той мере, в какой существа эти использовались исключительно в качестве театральных марионеток или живых домашних игрушек для барчуков, агенты Собеса смотрели на их присутствие сквозь пальцы.
В Фортиноне и на всей территории Северного континента находили употребление пять «табелей» или систем письма.
1) Набор иероглифов-пиктограмм (тысяча двести тридцать один символ), происходящих от условных обозначений, применявшихся в древности при передаче межпланетных сообщений — преподавался всем детям.
2) Пиктографическая скоропись, используемая мастеровыми и ремесленниками; включает примерно четыреста дополнительных специальных символов.
3) Силлабарий — слоговое письмо, иногда дополняющее пиктографическое, а иногда служащее самостоятельной графической системой.
4) Слоговая скоропись, содержащая большое количество логограмм — система, используемая лордами, жрецами, рукоположенными эквилибристами, светскими прыгунами, увещевателями, писарями и педантами.
5) Архаический алфавит, существующий во многих вариантах и применяемый в тех случаях, когда требуется запись устаревших диалектов, или с целью создания особого эффекта — например, при написании наименований таверн на вывесках, названий судов, лодок и т. п.